Против смотра никто не возра­жал. Острые разногласия вызва­ло второе предложение.

— Новое оборудование менять? Не успели поработать — и выб­расывать? Между прочим, государство платило чистым золотом за эти самые импортные каланд­ры, бобинорезательиые станки. Да им цены нет, а вы — «мора­льно устаревшие» — экономисты остужали горячие головы цехови­ков. Но те не сдавались:

— Значит, любоваться на них, заграничных, прикажете? А если они непроизводительные, не обеспечивают высоких темпов ра­боты, то мало удовольствия топтаться на месте и ждать невесть чего. Нет уж, созданы станки отечественной марки, быстрые, экономичные, надежные — на них и надо ориентироваться. Иначе нам не расшить «узкое место», каким является отделка бумаги.

В спорах, сомнениях, творчес­ких муках рождался план орга­низационных и технических меро­приятий. Каждый пункт его вы­верялся на выгодность. Для это­го главному инженеру Михаилу Григорьевичу Поливцеву, еще не утратившему привычек цеховой жизни, приходилось меньше сидеть в кабинете, а больше беседовать с технологами, механиками, электриками, рабочими. Еще вы­полнялся заказ на новое оборудо­вание, а на фабрике уже начался штурм высоких скоростей.

Поначалу, когда устанавливали первые каландры, люди с нескры­ваемым любопытством смотрели на них, как на диковинку, и осаж­дали докучливыми вопросами Яхонтова Виктора Васильевича, Елисеева Петра Ивановича, Коптелова Михаила Александровича, которым довелось осваивать нез­накомую технику:

— Поясни, пожалуйста, что это за штуковина, этажерка с вала­ми, для какой цели она предназначена?

— Станок, как станок, каландром называется. «Нагема» — заграничная марка. На нем, зна­чит, конденсаторную бумагу бу­дем отделывать -— уплотнять.

Потом, когда люди увидели в работе и свыклись с «этажеркой», стали зубоскалить над каландровщиками:

— Эй, вы тихоходы, пока марафет на бумагу наводите, фабрика план проваливает.

Надоели насмешки и упреки, взялись за ум «тихоходы»: что бы такое сделать для повышения производительности? Кто-то за­метил, что если увлажнить бума­гу перед каландрированием, то станки работают легче, быстрее, даже давление можно держать поменьше — 13-18 атмосфер вместо обычных 25-ти. Продемон­стрировали перед цеховыми спе­циалистами эксперимент с двусторонним увлажнением бумаги и получили их полное «добро». То­лько по фабрике прошла молва о большой удаче каландровщиков, как новый сюрприз: на каланд­рах заменили бумажные валы ас­бестовыми, благодаря чему резко снизился выход брака. После это­го каландровщик в коллективе стал уважаемым человеком.

Давно минул период самоут­верждения, сменились люди, но по-прежнему живут их добрые традиции. Первыми, кто теперь осваивал каландры «СК-10» отечественного производства, были Аркадий Петрович Болдырев, Виктор Федорович Кучумов, Рудольф Яковлевич Заворотчев. Передавая им новые каландры, главный механик Сергей Леони­дович Сафонов напутствовал:

— Эти вам не «Нагема», произ­водительность вдвое выше. Так что теперь есть возможность увеличить и скорость буммашин. Смотрите же, не подведите.

Нe ждали особого приглашения для участия в смотре и бобинорезчики. Первые среди них — Прасковья Васильевна Захарова, Галина Николаевна Быкова и Лидия Петровна Ельцова, набрав­шись опыта, помогали другим быстрее овладеть специальностью. Соревнование между станочница­ми стало интересным, выиграло и общее дело: возросла производи­тельность труда и сократился брак бобинной бумаги. Увереннее почувствовали себя женщины, на­чали вносить предложения. Не без их участия, например, на на­меточных валиках бобинорезательных станков были заменены скользящие подшипники на под­шипники качения. Производитель­ность станков сразу поднялась на 15 процентов, не стало брака бу­маги по выступам на торцах бо­бин.

Коренной перелом в работе бобинорезчиков произошел после замены станков БРФ-1 на станки с несущим ножевым барабаном. Довольны Прасковья Васильевна и ее подруги.

— Как же не быть довольной, — говорит И. В. Захарова. — На новых станках легче заправ­лять бумагу, и безопаснее рабо­тать, а главное — производитель­ность в три раза выше. Теперь и мы в люди выбьемся.

Пионеры. Так просто, с душев­ной теплотой, признательностью называют на фабрике тех, кто смело торил тропу к неведомому производству, осваивая и одно­временно совершенствуя его, кто дал первую конденсаторную бу­магу. Первым всегда труднее: они несут на своих плечах не только груз сегодняшних дел, но и весомую меру ответственности за будущее. Все начинается с них — и хорошее, и плохое. Чего бу­дет больше потом, какая чаша переклонит, какие традиции сложатся в коллективе, зависит тоже от них, первых.

Хотя Ивана Алексеевича Наза­рова причисляют к первопроход­цам, он не считает себя каким-то особенным, героем, что ли. Нет, просто привык делать свое дело честно, на совесть, как и положено всякому человеку, уважаю­щему себя и других. И еще: беспокойный по натуре, он очень остро чувствовал ответственность за то, что делал, и особенно за то, что не успевал сделать. Это не страх перед наказанием, который делает иных людей слепыми ис­полнителями, а напротив, это высшая мера требовательности, которая удесятеряет силы. Вот как понимал ответственность Иван Алексеевич и не давал спуску ни себе, никому.

Когда на фабрике нацелились на интенсификацию производства, И. А. Назаров облегченно вздохнул, как будто камень с души его сняло.

— Услышали голос справедли­вости! — Возликовал он, обра­щаясь к мастеру бумцеха Нине Дмитриевне Назаровой.

— Работенки теперь добавится нам, — уклончиво ответила она.

— Пущай. Волков бояться — в лес не ходить. Ты послушай-ка, однофамилица, что я надумал...

Нина Дмитриевна насторожен­но глянула на Назарова, дав по­нять, что готова выслушать. Вот так же неожиданно в пятидесятых годах, когда осваивали первую буммашину, он подал такое предложение, о котором заговорили в цехе. Смысл его заключался в том, чтобы не сбрасывать в речку всю использованную воду, а нап­равить ее на производство по замкнутому циклу. Особую цен­ность представляла вода, богатая бумажным волокном, если раз­бавлять ею массу в мешальном бассейне. Экономия получилась колоссальная.

— Наша бумага тонкая, чувст­вительная ко всему, даже к воз­духу. А электростанция вон ско­лько выбрасывает в воздух пы­ли. Может, мы не замечаем, а бумага каждую пылинку чувствует и сразу теряет свою элект­рическую прочность. Да чего тол­ковать, сама знаешь, доброго кон­денсатора из нее не сделаешь. Иван Алексеевич, прищурившись, взглянул на мастера. — Вот и хочу предложить установить в машинном зале фильтры для очистки приточного воздуха,

— Значит, герметизировать по­мещение? Но для этого надо усилить приточно-вытяжную вентиляцию, — Нина Дмитриевна не знала, одобрить или выразить сомнение. — Идея хорошая, да при­мут ли ее. Сложно все это и дорого.

Руководство фабрики действи­тельно одобрило предложение, но до конца реализовать его не довелось. Рационализаторских предложений  в ту пору поступало так много, что техсовет фабрики, где председательствовал Михаил Григорьевич Поливцев, вынужден был собираться чаще обычного — еженедельно, а не раз в месяц. Тут решали судьбу рацпредложений, составляли делегации для поездок на родственные предприя­тия, заслушивали отчеты о твор­ческих командировках. Рабочий день загружен до предела у ин­женера БРИЗа Григория Прокопьевича Крылова. То он прини­мает рационализаторов, то гото­вит материалы на рассмотрение техсовета, то проводит день тех­нической информации по всем новшествам, полученным из дру­гих бумажных фабрик, из Цент­рального БТИ и научно-исследо­вательских институтов, из объе­динения «Лесбумпром».

В коловерти дел не теряется однако главное, что составляет цель и смысл всего затеянного, — создать надежные предпосылки для увеличения скорости бумаго­делательных машин: замена оборудования, удачное техническое решение, творческая находка сле­довали чередой, внося новые и новые штрихи в привычный про­изводственный пейзаж. В журна­ле регистрации новинок одна за другой ложатся строчки: «Внедре­ны и освоены напускные уст­ройства.  …Внедрены гидропланки и отсасывающие мокрые ящики на буммашинах...». В графе «авторы» часто появляется фамилия сеточника Юрия Степановича Ножкина.

Праздновали свою победу и размольщики на мельницах Вла­димир Иванович Васильев, Алек­сандр Осеевич Тимофеев, Генна­дий Леонидович Евдокимов, а вместе с ними механик бумцеха Михаил Тимофеевич Шадрин и главный технолог Екатерина Се­меновна Поволоцкая. По их инициативе и настоянию заменено размольное оборудование. На техсовете они заявили прямо и категорично:

— Дадим достаточное количест­во массы, — будет и рост скорос­ти. Необходимо создать поток непрерывного размола бумажной массы на конических мельницах. Для замены оборудования потре­буются, конечно, средства. Зат­раты немалые. Решайте, что луч­ше.

— Допустим, оборудование нам выделят, — после некоторого размышления произнес

М. Г. Поливцев. — Но где взять средства на его приобретение?

— Возьмем ссуду в Госбанке, Михаил Григорьевич. Затраты окупятся с лихвой, — подтвердил начальник производственно-технического отдела Николай Васильевич Петельский.

И во он, непрерывный поток массы, не в планах, а натуральный, живой, действующий. Это — победа! Еще одна в длинном ряду других.

Преобразилось и энергетическое хозяйство. Как без этого, производство бумаги требует стабильного обеспечения электроэнергией и технологическим паром, а новая ТЭС не могла сразу справиться с высокой нагрузкой, работала с перебоями, срывами. На первых порах приходилось даже останав­ливать буммашины, отчего и план по бумаге шел тяжело. Торф пос­тупал на ТЭС слишком влажный — до 75 процентов вместо пре­дельно допустимых 55-ти. Чтобы способствовать лучшему сгора­нию топлива, ввели муфельную подсветку: сделали в топке спе­циальное устройство и начали подавать туда березовую чурку, которая во время горения поддер­живала факел.

Мешал работе котла дымосос несовершенной конструкции.

Крыльчатка была изготовлена из тонкого металла, поэтому лопас­ти быстро снашивались под воздействием зольных газов. Заме­нили дымосос — дело улучши­лось.

— В период освоения ТЭС мы работали с огромным напряже­нием, — рассказывает Александр Васильевич Солдатов. — Иной раз дежурили у турбин по две смены подряд. Не хватало людей

— машинистов турбин, питательных насосов, редукционно-охладительной установки. Все труднос­ти испытали на себе Анатолий Николаевич Белоногов, Александр Петрович Васильев, Надежда Ивановна Дзюра и другие мои товарищи-турбинисты.

И сейчас в общем движении коллектива фабрики энергетики сказали свое решающее слово. В начале семидесятых годов они приступили к замене электричес­ких приводов бумагоделательных машин. Постепенно на всех маши­нах были введены вместо элект­ромагнитных усилителей тока тиристорные преобразователи. В 1977 году модернизировали элект­ропривод четвертой буммашины, в -1980-м — у третьей машины, затем у остальных. Душой тех­нического нововведения был энергетик бумцеха Аркадий Вла­диславович Мизер. Но при всей своей неуемной энергии он не справился бы с такой сложной задачей без верных помощников, людей преданных и горячо влюб­ленных в электротехнику, какими являются наладчик электроприводов Валерий Данилович Кокшаров, дежурные электрики Клавдия Васильевна Коневская и Юрий Борисович Солдатов.

Эта работа венчала давние устремления коллектива фабрики: скорость бумагоделательные ма­шин доведена до 70-75 метров в минуту! Фабрика наростила мощ­ности по выпуску конденсаторной бумаги с проектных 952 до 1800 тонн в год — почти в два раза. И еще одно крупное достижение: на первой и второй машинах освоен выпуск тончайшей бумаги — в восемь микрон.

(И.Е. Лоза, «Дети свободы», газета «Знамя труда»  8 января 1987 года, № 3. Продолжение следует. Начало в № 136).