ДАЕШЬ РЕКОНСТРУКЦИЮПосле собрания актива события развивались стремительно, не оставляя ни дня на раскачку. Телеграмма из «Гипробума»: проектно-сметная документация выполнена. Звонок из министерства: заводу имени 2-й пятилетки дан заказ на изготовление двух бумагоделательных машин. Из Пермского треста «Бумстрой» прибыли двое — Ширманов, назначенный начальником будущего, пока еще не созданного строительно – монтажного управления, и главный инженер Шакун. — Приветствую на успенской земле дорогих генералов без армии! — Встретил их широким жестом и открытой улыбкой М. II. Фролов. — Привет министру без портфеля! — В том же духе ответствовал Ширманов. Знакомство состоялось — и тут же за дело. Специалистов пришлет трест, а рабочих надо искать на месте. Отделу кадров экстренное задание — просмотреть все трудовые книжки, взять на особый учет бывших каменщиков, плотников, штукатуров, слесарей-монтажников и электриков. По поселку объявлен набор рабочих на стройку, на фабрике — призыв добровольцев. В ответ — десятки заявлений, нет отбоя от посетителей к директору, главному инженеру, в партбюро. — Товарищи, потише, пожалуйста, вы мешаете работать Ивану Прокопьевичу и Петру Титовичу, — умоляет собравшихся в приемной секретарь-машинистка. — Тут столько неотложных дел, а вы с разговорами. У кого заявления, идите в отдел кадров. — Ты что выпроваживаешь меня, дочка? — Не отступал Александр Семенович Попов. — Мое заявление, считай, с тридцатых годов лежит здесь, своего решения дожидается на перестройку фабрики. Не я один. Вот и Петренко Иван Иванович заждался. В тот же момент в приемной появился Любарец, сосредоточенный, быстрый. Услышав слова старого рабочего, остановился. — Очень кстати, товарищи. Есть вопрос к вам. Для демонтажа оборудования надо скомплектовать бригаду из людей знающих, опытных. Справитесь с такой задачей? — Как не справиться, мы с тем и пришли. — Отлично. Подбирайте кандидатуры. Завтра список дайте. Повторяю, с оборудованием обращаться аккуратно, по-хозяйски. Ну, давайте, — пожав руки рабочим, он зашел в кабинет директора. За столом заседаний уже собрались несколько человек — главные специалисты и начальники цехов. У книжного шкафа Юрий Михайлович Зарипов перелистывал брошюру «Вопросы производства конденсаторной бумаги», недавно выпущенную Гослесбумиздатом. Все ждали, когда Фролов кончит разговор по междугороднему телефону. — Специалистов надо, конечно, но где я их расселю? — От перенапряжения голоса Иван Прокопьевич раскашлялся.— Строительство жилья? Закладываем пять двухквартирных домов и восьми-квартирный. Да, кадрами, жильем занимаюсь лично. В СМУ больше сотни заявлений и еще поступают. На производстве? Ведем подготовку к демонтажу роллов, — он вопросительно взглянул на главного инженера. — График работ составлен, как без этого. Директор осторожно положил трубку на рычаг и откинулся на спинку стула. — Слышали? Торопят нас. А мы не шибко торопимся. Никак не торопимся! Однако, по порядку. Надо обсудить два вопроса: первый — о графике подготовительных работ на промстроительстве — доложит Любарец Петр Титович; второй — о ходе выполнения производственного плана — доложит Петельский Николай Васильевич. — При утверждении графика прошу учесть предложение партбюро о раскреплении коммунистов на решающих участках реконструкции, — Зарипов положил список на стол директора. Так на фабрике начался 1952 год. В ролльном отделе собралась почти вся смена бумажного цеха — молодые, а впереди них старые: интересно ведь поглядеть, как будут снимать роллы со своего исконного места и выносить, как покойничков. Не обращая внимания на окружающих, трудится в поте лица бригада, составленная по рекомендации главного инженера из фабричных старожилов. Тут и А.С. Попов с И.И. Петренко, туг и П. С. Боровинскнй с И. К. Сизиковым, тут и А. И. Петельский с К. Я. Радомским. С ними, вроде, как за главного О. И. Третьяков. Шустрит старик, мечется туда-сюда с набором слесарных ключей, распоряжения выдает: там ослобони гайку, тут попридержи балку, подбери концы. — Ну, взяли! Ломик-то подведи под лапку. Пошла, родимая. С лебедкой, вишь, легче. Не шибко, не сломать бы чего. — Оглянулся на зрителей: — Не мешайте, граждане, отойдите подале, нето сронят, и в самые ноги. А ты чего рот расшеперил, охальник? — Осклабился на Якова Коробицына, помня его надсмехательство насчет , ентой, как ее, новой-то бумаги. Потихоньку один за другим три могучих ролла перекочевали со второго этажа вниз, в зал бумагоделательной машины. Здесь, на свободной стороне цеха, их установили тоже временно, чтобы скорее запустить в работу, пока будет построен новый участок для размола и подготовки бумажной массы. А наверху уже хозяйничали строители — делали мощные колонны для перекрытия здания. Энергично принялась за дело и молодежная бригада Якова Коробицына. Ей поручено разобрать старое помещение варочного цеха и переоборудовать ролльный отдел. Вооружившись кувалдами, клиньями, ломиками, парни обрушили на стену такие сокрушительные удары, от которых железо плющилось, ломики гнулись, а стена стояла. — Да она не из кирпича сложена, что ли? — удивлялся Владимир Оганян. — «Пьяницы» клали, паря, не тебе чета, с казенного винокуренного завода. Вишь, какой монолит, по кирпичику не разгрызешь — зубы обломаешь. Тут глыбой отваливай. — Олимпий Иванович постучал пальцем по голове. — Соображать надо. — Нешто дед Олимпий! И тут поспел, — Яков мягко обнял старика за плечи. — Обстановка у нас, вишь, опасная, так что для сохранности драгоценного здоровья, папаша, лучше будет постоять там, — указал на выход. — В обед свидимся дед, расскажешь, как зверовал перед весной на насту, а вернулся из леса верхом на козе... Олимпий Иванович хотел возмутиться: мол, не зверовал он и никакой козы не было, но дверь за ним уже плотно затворилась. Посмеялись парни от души, а все-таки вскоре убедились, что Олимпий Иванович прав: толстая стена, сделанная в старину на сложном растворе, раскалывалась только по частям. В кутерьме хлопотных дней люди и не заметили, как наступил март. Весна взялась сразу, без разведки, без упреждения, развесила сосульки по крышам и отразилась в них неоглядной синью неба, мириадами лазоревых осколков. Безудержно гомонят воробьи у проталин, озорует ребятня, наполняя улицу серебристым звоном. Порадоваться первому теплу, вдохнуть свежего запаха весны выкатили из наскучивших за зиму оград старики и старухи. У всех одно на уме — весна. Прикидывают люди, как будто платье к лету примеряют: на Евдокию погоже — все лето пригоже, у Евдокии вода — у Егория трава. Знать-то сбудется!
(И.Е. Лоза, «Дети свободы», газета «Знамя труда» 11 декабря 1986 года, № 148. Продолжение следует. Начало в № 142). |