В ДЕНЬ ГРЯДУЩИЙВ коллективе ждали их с нетерпением и, конечно, с надеждой на то, что все предложения, в которые вложены не только технические идеи, но и вера людей в завтрашний день фабрики, найдут понимание и поддержку в министерстве. Волновались и Фролов с Любарцом, сознавая значимость своей миссии. Перед самым отъездом между ними чуть не вышел конфликт. Люберец робко выразил сомнение: — Вроде бы все есть, чтобы доказать необходимость реконструкции — чертежи, схемы, таблицы, технические расчеты, экономические выкладки и выводы. Все тут есть, — повторил он, склонившись над объемистым, туго набитым портфелем. — И все-таки, Иван Прокопьевич, чувствую, чего-то недостает, а чего именно — докопаться не могу. — Что-то вроде Володи, — отшутился Фролов. — Я серьезно. Боюсь, что в Москве ждут не портфель с доказательствами: там прекрасно знают о состоянии нашей фабрики, в чем ты имел возможность убедиться не так давно. — Слушай, Петр Титовнч, зачем перед самым отъездом разводить интеллигентскую мокреть? «Чувствую, боюсь», — передразнил Фролов. — Такое бы на фронте, перед выходом в разведку брякнул, как товарищи поняли бы тебя, а? — Все на один аршин меряешь — «у нас на фронте», А ты подумай все же. — Подумал, куда уж больше,— кивнул на портфель. — Бороться надо, а не сомневаться. И первым шагом к успеху будет наша инициатива, настойчивость. Кто не стучится в дверь, тому не открывают. — Если б за этим дело стало! К разговору на эту тему они вернутся еще раз, но уже там, в одной из московских гостиниц, после приема у министра. Тогда Любарец с нескрываемым торжеством спросит: — Ну как, товарищ фронтовик, возьмешь с собой в разведку? — Чего уж там. Один — ноль в твою пользу, — неохотно пробурчал Иван Прокопьевич, устраиваясь на диване, чтобы вздремнуть перед обратной дорогой. — Однако министр одобрил нашу инициативу. Назвал ее встречной и своевременной. Значит, поработали над планом не зря. Один — ноль в мою пользу. Квиты? Случилось непредвиденное, что и предчувствовал Петр Титович Любарец. Коллективу Успенской бумфабрики предложили перейти на производство конденсаторном бумаги. О причине такого решения и выбора докладывал Васильев, главный специалист «Гипробума» (головного проектного института). Из его слов явствовало, что быстрое развитие в стране отраслей, широко применяющих электролитические конденсаторы, вызывает необходимость резкого увеличения выпуска конденсаторной бумаги. В связи с этим намечается в ближайшие годы установить и ввести в действие новые бумагоделательные машины и вспомогательное к ним оборудование. В частности, и на Успенской бумфабрике предусматриваются четыре машины производительностью 952 тонны конденсаторной бумаги в год, в том числе 620 тонн в бобинах. Фролов и Любарец молча переглянулись: четыре новейших буммашины вместо одной старой! Такого крутого оборота дела они никак не ожидали. Их план реконструкции предприятия, час назад казавшийся дерзким, вдруг поблек. Петр Титович снял запотевшие очки и долго, тщательно протирал их краем платка. — Я знаю эту фабрику досконально, — продолжал Васильев, — и могу с уверенностью подтвердить правильность выбора. Во-первых, вода в успенском пруду, как показал анализ, несравненно чище, чем в водоемах других фабрик, не требует дополнительной химической обработки. Значит, отпадает надобность в станции водоочистки. Второе, что должно ускорить начало строительства и ввод новых мощностей, это проведенные здесь ранее съемки и изыскания комплексными бригадами Ленинградского и Украинского институтов «Гипробума» в 1941-42 годах и в 1950-м. Уже готовится проектное задание на реконструкцию и расширение Успенской фабрики общей стоимостью, но предварительным расчетам, на 42,4 миллиона рублей. Иван Прокопьевич едва удержался на стуле, услышав такую громадную цифру. Министр заметил непроизвольное движение директора фабрики, улыбнулся, тогда-то и произнес запомнившиеся Фролову похвальные слова об инициативе успенцев. Весть о предстоящих переменах на фабрике, пока довольно туманных, взбудоражила всех, но люди не спешили высказывать радость — рановато еще. Кто знает, как дело повернется, когда проект будет представлен на утверждение Совету Министров, Перед началом смены или в обеденный перерыв, собираясь вместе, рабочие только об одном судили-рядили, что о реконструкции и какой-то конденсаторной бумаге. Сколько вопросов, столько и предположений. В своем кругу попыхивают табачком фабричные «старики». — У правительства, чай, и без нас хлопот довольно. Война вон какую поруху учинила нам, подсчитали, что на 2600 миллиардов рублей, — Прокопий Степанович Боровинский кинул взгляд на собеседников — интересно, какое впечатление произвела названная цифра. — Может статься, что откажут нам, велят повременить с такими-то расходами, а может и вырешут что. — Опять же строительство ежели зачинать, где столько народу возьмем? — Озаботился Александр Иванович Петельский. — Стало быть, самим впрягаться надо. — Мне, к примеру, больше по душе слесарить-монтажничать, — заявил Иван Капитонович Сизиков. — Помню, как в 27 годе было, когда фабрику восстанавливали, — Константин Яцентьевич Радомский большим пальцем пригасил цигарку. — Нынче, гляжу, развернется дело похлеще того. В другом кругу — Яков Коробицын, Вадим Разгайлов, Владимир и Андрей Оганяны, а к ним тихонько пришвартовался Олимпий Иванович Третьяков, уважающий молодежь за остроту ума. И с ходу вопрос: — Ну-ка, грамотеи, растолкуйте мне, старику, что это за конденская бумага? Тьфу ты, слово-то не выговоришь, а уж как делать ее, к какому месту прикладывать, вовсе понятия нету. — Сплошная Туманность Андромеды, — съязвил Яшка Коробицын. — Какая еще Андронета? — Это он пошутил, Олимпий Иванович, — захлебываясь смехом, пояснил Андрей Оганян. — Сейчас все выясним, как раз вон идет Елисеева, наш молодой специалист. Валентина Григорьевна, одну минуточку! Товарища Третьякова интересует вопрос: что представляет собой конденсаторная бумага и где она применяется? Валентина Григорьевна недоверчиво глянула на компанию: не розыгрыш ли учиняют ей, молодому специалисту. Тут только дай повод — живо выставят на посмеяние. Нет, по-серьезному смотрят, ждут. Закатила глаза в потолок и понесла, как по писаному: — Пропитанная конденсаторная бумага является одним из основных диэлектриков, применяемых в конденсаторном производстве. В современной электротехнике бумажные конденсаторы используются в радиоаппаратуре, в аппаратуре проводной связи и в автоматических устройствах, работающих на постоянном напряжении… — Хватит, Валентина Григорьевна, — прервал лекцию Андрей. — Спасибо. Видно, что вам не зря пятерки ставили в техникуме.. — Повернулся к Третьякову: — Ну как, дед Олимпий, на высоте? Все понял? — Ладно уж, в другой раз... Никто из этих людей, старых и молодых, серьезных и веселых, еще не подозревал, какие испытания ждут их, какая ноша ляжет на плечи — выполнить государственный план по выпуску бумаги и строить новую фабрику. Никто из них не назовется героем, хотя обстоятельства потребуют от каждого успевать на обоих фронтах, сверять время не по часам, а по сделанному. Впереди долгие, неусыпные дни и ночи. Лишь в декабре, после того, как было составлено, несколько раз пересмотрено и переделано проектное задание на реконструкцию и расширение Успенской бумфабрики, утверждено Советом Министров СССР, состоялось собрание партийно-хозяйственного актива предприятия. В зал заседаний парткома набилось столько народа, приглашенных и неприглашенных, желающих услышать важное сообщение или сказать свое слово, или что-то спросить, — хоть двери и окна распахни настежь. Когда же секретарь парторганизации Юрий Михайлович Зарипов предоставил слово директору и тот торжественно приподнятым голосом поздравил всех с решением правительства коренным образом перестроить фабрику, его слова заглушили такие дружные аплодисменты и радостные выкрики, что долго не удавалось начать доклад. И потом еще не раз приходилось пережидать, пока улягутся страсти в зале. Кого касался раздел доклада, те поднимались с мест и одобрительно хлопали в ладоши. Первыми, конечно, праздновали рабочие бумажного цеха. — По технологической части проектом предусматривается установка в главном корпусе четырех бумагоделательных машин, а также рольный отдел с необходимым вспомогательным оборудованием. Отделочный цех разместится в пристройке к главному корпусу, в которой будут смонтированы четыре супер-каландра на двенадцать валов каждый, по шесть сортировочно-перемотных и бобинорезательных станков... Голос докладчика опять утонул в гуле восторга. Зарипов бренчит по графину, стараясь унять слушателей. — По энергетической части проектом предусматривается установить турбогенератор «Браун-Бовери» мощностью 2400 киловатт и редукционно-увлвжнительную установку. Для удовлетворения потребности в паре (16-19 тонн в час) надо реконструировать два существующих котла и установить третий, резервный. Здание котельной будет надстроено, подача тепла механизирована. В качестве топлива намечено применить торф с болота «Чистое». Теперь поднялись энергетики и котельщики. Следом за ними — рабочие, обслуживающие насосную станцию и фильтровальную установку, представители ремонтно-механического цеха и других подсобных служб. Общее ликование вызвало сообщение, что правительство, заботясь об улучшении условий жизни успенских бумажников, выделило крупную сумму на строительство жилья, столовой, магазина, клуба, мастерских бытового обслуживания, школы, дома для приезжих, больницы с амбулаторией. — Это ж от кого-то оторвали, а нам отдали, — чуть не со слезами на глазах молвила Мария Васильевна Кривошеина, заведующая отделочным цехом, и во внезапно наступившей тишине ее услышали, все. И встали вдруг перед, мысленным взором тысячи разрушенных и сожженных фашистами городов, поселков, деревень… — Да. Мария Васильевна, каждая копейка на особом счету у государства, — поддержал реплику Зарипов. — Поэтому мы так должны понимать решение правительства: если на развитие нашей фабрики отпущено сегодня 47,7 миллиона рублей, то это значит, что в нас верят. И мы дадим стране конденсаторную бумагу. Дадим, товарищи? — Дадим! — одним дыханием, как клятву, повторил зал.
(И.Е. Лоза, «Дети свободы», газета «Знамя труда» 6 декабря 1986 года, № 146. Продолжение следует. Начало в № 142), |