Бандитский террор продолжался. Кулаки Евменин, Усарев, Неделин и подкулачники Чури­ков, братья Петренко, Чеканов, Воробьева и дру­гие выдавали всех сочувствующих Советам, зас­лужив общее презрение. С помощью антисоветс­кой агитации среди населения, угроз и обещаний атаман Сидоров пополнял банду свежими сила­ми. Рабочих заставляли ковать пики, делать шу­мовые трещетки, насильно вербовали к себе на службу.

Тюменская ЧК по борьбе с контрреволюцией дважды направляла отряд в Заводо-Успенку для подавления банды, и оба раза безрезультатно. В ночной перестрелке бандиты применили трещетки, шум которых создавал впечатление, будто работает несколько пулеметов. И только когда на подкрепление чекистам прибыл отряд пуле­метчиков из Екатеринбурга, банда Сидорова, понеся потери, на восьмой день покинула фаб­ричный поселок и направилась к деревне Крас­ново. Имея в окружающих деревнях большую поддержку со стороны кулаков, Сидоров мог еще упорно сопротивляться. Однако дни его бы­ли сочтены.

ПОБЕГ

Из  воспоминаний  И. Ушакова:

 

Внутри банды начинался  разброд. Не только насильно завербованные думали о побеге, а даже преданные служаки перестали верить атаману.  Темной  ночью, когда стан погрузился в глубокий сон, я тайком оставил деревню Красново и  направился лесом  в Ершино, где находился штаб. Хотел разузнать обстановку и переговорить с успенскими мужиками. Подходя задами к деревне, вни­мательно прислушался. Тишина. А темень такая,  хоть  глаз  выколи. Только  в одном доме, где квартировал Сидоров, слабо светилось окошко.

Подобрался к дому. Во дворе фыркали кони, лениво перебирали сено. Только прижался к стене, как совсем рядом послыша­лась возня и мужицкий храп. Часовой спит, понял я. Приник к окну. И не успел еще разглядеть, кто в избе, как услышал голоса. В резком, с трещинкой в голосе сразу признал Сидорова. Сухощавый, сутуловатый, в поношенном мундире, он нервно ходил по горнице и размахивал руками. За столом, развалясь на спинке стула, широкоплечий, с мясистой шеей мужик. Узнал и его: наш односельчанин Семен Крылов, один из кулаков.

На столе лежала небольшая карта. Сидоров водил по ней па­льцем и объяснял Семену:

— Теперь видишь, какое наше положение. К тому же мужики перестают нас слушать. Подай им все в раз готовенькое.

— А что Смолин?

— Смолин! Смолин! Застрял он в своей Исети, как мы с тобой в этом паршивом Ершине. Видно, не соединить нам силы на большевицкие Советы.

Это что за Смолин? Подумал я. Фамилии вроде знакомая, а припомнить не могу. Батюшки, да это тот самый колчаковский офицер, от которого я чуть было не получил пулю в лоб, когда работал на лесозаготовках у Яте­са. Меня тогда заподозрили, буд­то хотел бросить ручную бомбу в отряд Смолина, когда он проходил по Успенке. Дурья башка, запугал меня до смерти, допрашивал, грозил наганом.  Ладно, что Гришка Поливцев выручил.

Занятый своими мыслями, чуть не выдал себя. Сидоров стоял посреди комнаты и смотрел пря­мо в окно. Я отшатнулся в сто­рону, но не ушел. Уж больно ин­тересный разговор. Сидоров скло­нился к Семену и почти шепотом продолжал:

— Красные уже в Гороховой. Мы попадаем в мешок, из которо­го дай боже выбраться на Исетский. Тебе такой приказ будет. Подбери ребят покрепче. Пойдешь первым в Исетский, чтоб весь от­ряд за собой вывести.

К рассвету вернулся я в Красново и стал говорит с теми, кого, под дулом нагана взяли в банду: пора, мол... Согласились бежать 25 человек. Все обсудили, а к ве­черу уже подделали пропуск за подписью Сидорова. Утром в пол­ном порядке верхами вышли в путь.

Часовые, проверив пропуск, пропускали нас дальше. Оставал­ся последний пост — в Ершино. Здесь и вышла заминка. Нас за­держали из осторожности: види­мо, пост был предупрежден о возможных побегах. Я догадал­ся, что сейчас пошлют нарочного к Сидорову. Значит, ждать нель­зя. Посмотрел: бандитов не более десятка. Управимся с ними. И скомандовал:

А ну расходись по деревням, братва!  Конец Сидорову пришел, отгулял свое. Ну, что рот раскрыли? Расходитесь!

Бандиты не шелохнулись, будто остолбенели. Подошел ко мне какой-то мужик в красной руба­хе, перетянутый на толстом брюхе шнуром, посмотрел прямо в глаза и язвит:

— Зачем же тебе от Сидорова бумаги понадобились? Мутить нас вздумал? Не живали мы под красными и не хотим. А тебе дороги тут нету!

Ух ты, змеюка! Команду­ешь? Подь поближе, я тебе брю­хо проткну.

Мужик отступил, оглянулся на­зад. А постовые уже бросали ору­жие в придорожную канаву. Раздался выстрел — бандюга рух­нул. Через минуту на месте стыч­ки уже не было никого.

Не доезжая до Заводо-Успенки, отряд спешился. Начали совеща­ться,  как быть теперь.  Ведь  нас могут счесть за бандитов и об­стрелять.  Решили  составить протокол, описать все происшедшее и расписаться в нем каждому. Послали в поселок нарочного с этой бумагой. Комендант фабрики т.Овчеренко сразу же выслал разрешение на въезд. Потом до­прашивал, подозревая обман. Но когда убедился, что мы действи­тельно бежали из банды, одобрил нас.

 

ЗАСАДА

14 мая бежавший из банды крестьянин сообщил, что отряд Сидорова находится на Самохваловском кордоне и движется к Заводоуспенке. К этому времени в поселке организовалась боевая дружина из пятнадцати человек для охраны фабрики. Команди­ром избрали Леонида Большако­ва. По всем проезжим дорогам расставили посты, разведка доно­сила о местонахождении    банды.

Последнее донесение вызвало тревогу. На боевом сборе реши­ли всем отрядом заутро выехать навстречу банде.

В предрассветном тумане при­чудливо вырисовывались мшистые ели. А слева от дороги, у пади синеющей ущербным лунным све­том, в густых зарослях ивняка ворковала речушка. Легкий ветерок качал вершины сосен, изда­вавших глухой скрип. Подозрите­льно хрустнул сушняк:     какой-то зверек , вспугнутый топотом и храпом коней, трусливо шмыгнул  в ближайший кустарник. Безмятежное утро, казалось, не предвещало никакой беды.

Отряд двигался степенно. До деревни Викуловки и до своротка, ведущего к Самохваловскому кор­дону, никто навстречу не попа­дался, никаких свежих следов. Но только дружина вступила на дорогу к Красново, как обна­ружила близость опасности: вся дорога взбита копытами, а конс­кий помет еще парил в утреннем холодке. С повышенной осторож­ностью, высылая вперед разведку, отряд продолжал идти до самой красновской поскотины.

У въезда в деревню останови­лись. И опять никаких признаков банды, все спокойно. Бесшумно вошли в Кирсаново. В доме сель­совета тоже ни души. Значит, бандиты только что оставили деревню. Недолго мешкая, Больша­ков снарядил нарочного с пакетом в соседнюю Красновскую коммуну. Просил красновцев держать связь с отрядом и выйти к нему на соединение.

Сидоров только того и ждал. Его нехитрый план удался. В засаде схвачен боец, прочитан пакет. Все ясно: красных только пятнадцать, сидят и ждут ответа из Краснова. «Скоро дождетесь. — ухмыльнулся атаман и тут же скомандовал: по коням!».

Не прошло и часа, как банди­ты с диким воплем и беспорядоч­ной стрельбой влетели в Кирсаново, окружили здание сельсовета и потребовали сдаться всем без сопротивления. Заметив в окно банду, Большаков тут же распо­рядился, кому отстреливаться, чтобы прикрыть отход огородами к лесу. Сам остался на заслоне. Завязался неравный бой.

Не многим из отряда удалось вырваться из ловушки. Одни были убиты, другие скручены в рукопашной схватке. Удача окрылила атамана Сидорова.

Между тем, весть о трагической гибели красных дружинников до­неслась до Заводо-Успенкн, а от­туда — в центр. Теперь были точ­но известны место расположения и численность банды Сидорова. Вскоре она была разбита. Уце­левшие группы головорезов и убийц, скрываясь в лесах, неко­торое время еще продолжали со­вершать ночные налеты на дерев­ни, уничтожать активистов. Сре­ди них наибольшей свирепостью отличились бывший кулак Илья Колесов, Мирон и Астафий, фами­лии которых остались неизвест­ными.