БРОЖЕНИЕ

Эхо революции 1905 года дока­тилось и до Заводо-Успенки, по­сеяло брожение среди рабочих и крестьянской бедноты. На фабри­ке организовалась группа наибо­лее сознательных и строптивых рабочич. Негласным авторитетом среди фабричных пользовались Ф. И. Назаров, В. С. Соколкин, Л. Н. Устинов и другие. Беседуя с людьми о их нуждах и печалях, о несправедливости в жизни, они незаметно подводили к мысли, что так жить более нельзя и что надо им стоять против хозяина сообща за свои рабочие интере­сы. А на «вечорках», где соби­рался узкий круг самых надеж­ных, шел разговор о событиях в центре России.

— В Петербурге народ пошел к царю просить  заступничества  от произвола хозяев. А он что? Солдат на них пустил. Стреляли прямо в толпу  в  рабочих, которые шли с крестами и хоругвиями, в женщин с детьми и стариков. Тыщи людей положили, Федор Назаров, — перевел дыхание.

— Убил веру в себя царь. Вот и поднялся рабочий народ с ору­жием на борьбу за свои права. Только революция очистит нашу землю от угнетателей и кровопив­цев. Свободу надо   завоевывать, а не ждать царской милости.

— Почему одним дано властво­вать, а другим быть бесправны­ми? Почему одним все богатства и блага, а другим — вошь в кармане да блоха на аркане? - спрашивал Устинов и сам же от­вечал убежденно. — Потому, что несправедливая наша жизнь!

Он, как и многие рабочие, еще не знал слова «эксплуатация». Все его обиды на хозяина укла­дывались в одно слово неспра­ведливость.

— У всех нас общин враг — фабрикант Ятес, заключил Ус­тинов.

— Враг-то общий, да мы все врозь, — вставил к слову Соколкин. — Всяк про себя. Просим пятак  у Ятеса, как милостыню. Мастера — сущие псы, издевают­ся, самочинствуют. Учетчики, кладовщики — воры и обманщи­ки. А мы опять же  к Ятесу с поклоном: будь милостив, убери неугодного нам начальника.

Рабочие начинали понимать, что для успешной борьбы нужна организованность действий. Но как и с чего начинать — на эти вопросы они найдут ответы поз­же.

Произошло волнение и среди крестьян  Заводо-Успенского зе­мельного общества. В один из воскресных дней летом 1905 года село огласил  дробный, многократный  звон церковного колокола, возвещавший о сельском сходе. На базарной площади собрались и стар и млад. Крестьяне потре­бовали немедленного передела земли.

— Сколько леса было в наших угодьях, а теперь, одни пеньки торчат, — высказывался перед, народом старик Никифор Федосеев . – Все Ятес повырубил, сжег на своей фабрике. Куда нам теперя без дров?

— Довольно нам на третнике си­деть! Давай земли! — сразу же поддержали его несколько голо­сов.

— Мужики, спросите старосту Трофимова, кому он лучшие уча­стки пораздавал, — разрезал шум бабий голос.

— Старосту к ответу! Старосту! — понеслось.

— Да что вы, мужики, на ме­ня, — поднялся староста Трофи­мов. — Али я нормы устанавливал? По земельным наделам тоже не я, а общество решало.

— Знаем ваше общество! Что ни богатей, то и обманщик. И ты с ними.

— Пишите жалобу хоть в во­лостное управление, хоть уездно­му начальнику, только ослобоните меня ради бога, — взмолился Трофимов.

Зная наперед, что жалобы счи­таются властями не иначе, как бунтом, сельский сход все же постановил: просить уездное на­чальство прирезать Заводо-Ус­пенскому земельному обществу па­хотных земель и лесов из ближ­них дач. А чтобы решение этого вопроса не затянулось, как бы­вало прежде, сельский сход предъявил волостному управлению ультиматум, что до прирезки зе­мель и лесов ни один человек не будет платить податей и других сборов.

Долго ждать ответа не при­шлось. Через несколько  дней в Заводо-Успенку наехало начальство — крестьянский начальник с исправником, волостной голова с писарем Кривогузовым, полу­чившим эту должность в наслед­ство от своего тестя Фугаева, ко­торый отслужил четверть века во­лостным старшиной и писарем. Старосте Трофимову было веле­но тотчас же собрать полный се­льский сход. Тревожно и насто­роженно встретили эту весть крестьяне.  Начался допрос.

— Кто постановил приговор? — угрожающе кричал волостной го­лова. — Кто зачинщик?

Минутное замешательство лю­дей сменилось ропотом и тут же понеслись голоса:

— Все постановили!

— А что неверно?

— Треть десятины на душу приходится. Жить нечем, а еще подати плати!

— Давайте нам прирубку! Да­вайте леса! — Все смелее и звон­че неслись голоса.

Неожидало начальство такого оборота дела и поспешило удали­ться, арестовав старосту Петра Трофимова и сельского писаря Иванова. Не бывало еще, чтобы крестьяне так едины и решитель­ны были в своих требованиях. Говорят, старосту и писаря про­держали в Тюменской тюрьме три месяца и выпустили за от­сутствием их виновности. А народу все же острастка. Тем време­нем сельским старостой бил вы­бран Иван Ушаков.

На следующий год Заводо-Успенскому обществу все же были прирезаны леса и 200 десятин пахотной земли с участка Горо­шинка, принадлежавшим более богатому Землянскому сельскому обществу. Это был первый успех крестьян, выступивших в своих требованиях организованно.

(12 октября 1985 года, № 123. Продолжение следует.  Начало в № 117)