2011 – Январь - 25 

Сколько лет поселку?

История нашего поселка Заводоуспенское уходит вглубь веков, но многое стирается из памяти, забывается или исчезает совсем...

Когда мы учились в школе, занимались краеведением, ходили к бабушкам и дедушкам – тогда их называли старожилы – те рассказывали о том, как рождался и жил поселок. В ДК был музей, куда люди могли прийти и ознакомиться с историей родного села. Сейчас нет ни тех бабушек, ни музея… Приходится работать в архиве, использовать материалы, которые сохранились у односельчан.

Изучая историю поселка, задумалась: «А сколько же поселку лет?» Если считать с момента первого поселенца – то уже 230 (по работам И.Лоза)! Было это глубокой осенью 1780 года, когда беглый рекрут Михаил Кривошеин, пробираясь пешим через непролазные чащи лесов, реки и болота, поселился в наших местах, вырыв себе на первое время землянку. А чтобы не скучно было зимовать, приручил зайца-русака.

Так год от года росли в «кривошеинской заимке» курные избы и землянки, людей становилось все больше. Жили вольготно, в свете о них не знали, а они иногда выезжали на ярмарки, а потом тихой, мирной тропой возвращались обратно в свою заимку.Так бы и жили, но летом 1840 года пожаловали нежданные гости, представители изыскательной партии, присланные правительством. Всех переписали, а деревня стала называться Земляной. Месяца через 2-3 сюда были пригнаны арестованные – каторжане, которые начали строительство винокуренного завода, церкви и пруда с плотиной. С того момента – нам 170 лет.

Ну, а если считать после манифеста об отмене крепостного права в 1862 году, когда была отменена Успенская каторга, образовалось два сельских общества: Землянское и Заводоуспенское, приписанные к Червишевской волости. Тогда Заводоуспенскому – 148 лет. А по другим источникам – поселку почти 300 лет.

Официального дня рождения у поселка нет, а жаль…А вот у фабрики был! В 1988 году отпразднован юбилей Успенской бумажной фабрики. Люди до сих пор вспоминают эту 100-летнюю дату! На праздники тогда выходили всем поселком, да и готовились к ним все вместе. А сколько было участников художественной самодеятельности! Все это теперь лишь воспоминания, размышления и … легкая грусть.

Вот и задумалась: «Изучать историю поселка – это одно, а сделать для него что-то доброе, хорошее и памятное – другое».

Например, Любовь Анкудиновна Коробейникова с группой женщин 6 лет назад взялись за восстановление нашей церкви. Благодаря им храм теперь работает.

Роза Максимовна Кривошеина очень беспокоится за восстановление памятников погибшим воинам-землякам в годы Великой Отечественной и расстрелянным комсомольцам и коммунистам в 1919 и 1921 г.г. Услышав ее просьбу, мы с группой женщин нашего детского дома, советом ветеранов почистили братскую могилу расстрелянных в феврале 1921 года комсомольцев. В 2011 году исполняется 90 лет со дня их гибели.

Многие уже забыли, что именно на этом месте, где стоит памятник, находится и братская могила. Столько лет зарастала она бурьяном, а фамилии погибших стерлись и уже не читались.

Благодарю всех, кто принимал участие в восстановлении памятника. А особую благодарность от имени жителей поселка от себя выражаю коллективу ритуальных услуг «Ритуал-Память» (п. Тугулым) и лично Василию Ивановичу Степанову, а так же Е.И. Третьяковой.

Немного из истории поселка, пересказанной языком народа, нашими дедушками и бабушками.

О Шуре ИВАНОВОЙ, ее семье и февральских событиях 1921 года.

Семья Ивановых была большая, в ней семеро детей. Мать Лидия Ивановна – домохозяйка. Отец комсомолки Шуры Ивановой принадлежал к чужому классу. Он был в Заводоуспенском конезаводчиком. Но еще больше славился, как прожигатель жизни. К нему на кутежи езживали купцы не только тюменские, но и курганские. Шампанское лилось рекой. И каждый, кто у него гуливал, получал в подарок коня. Из-за своей простоватости он вскоре прогорел, да еще и влюбился в какую-то сударушку. Укатил с ней в неизвестном направлении, бросив семью и детей.

Шура Иванова работала на Успенской писчебумажной фабрике в упаковочной камере. Владельцем фабрики в то время был англичанин Ятес, который в смутное время ночью сбежал из Успенки. Фабрику, оставшуюся без хозяина, рабочие взяли под свою охрану. И хотя она была остановлена, но фабричный гудок в 6.00, 12.00, 16.00 и в 22 часа привычно оповещал успенцев, о том что время все-таки идет, отсчитывая стаж свершенной революции. Так решили рабочие. Фабрика должна дымить, а труба над котельной для того и построена, чтобы свидетельствовать о жизни.

Шуру Иванову выбрали секретарем комсомольской организации. Первым делом она организовала драмкружок, затем собрала большую общественную библиотеку, книги в которую отдавали из собственных библиотек служащие фабрики с легкостью, не жалея. Но когда Шура пришла к богатым дядям просить выращенный ими хлеб, чтобы прокормить фабричных ребятишек, столкнулась с открытой враждебностью…А вскоре после этого прискакал гонец и предупредил: «Отступайте в Тюмень, всех перебьют!»

Февральской вьюжной темной ночью в село нагрянули непрошенные гости. Все в тулупах, с охотничьими ружьями за спиной…За красноармейцами в город был отправлен гонец. Успеет ли?

В тот час, когда девятнадцать схваченных коммунистов вели на расстрел, Шура еще верила в счастливую судьбу, и все оглядывалась в сторону Марьиного моста, вслушиваясь, не раздастся ли на нем топот копыт. Но кавалеристы только еще выехали из города, мчась по лесным дорогам во весь опор… А на улицах Заводоуспенского в это время уже слышались оружейные залпы, с болью отзываясь в сердцах и душах односельчан…

После того расстрела Шура Иванова уцелела, единственная. Потому что цвели на ее щеках розы, ибо лежала она среди мертвых – живая… И вместе с мертвыми ее увезли в лес, бросили в яму, не позволив родным никого хоронить. А ночью она пришла… Мать, с остановившимися от ужаса глазами, боясь за нее, за двух ее сестер, которых тоже могли расстрелять, впустила дочь, позабыв спрятать… А утром за Шурой пришли второй раз. Мать кинулась им навстречу: «Не впущу!.. Не позволю!.. Дважды не стреляют!..» Ее увели. Обещали: «Стрелять не будем…» И вдруг, как раскат грома, в поленницах раздался одиночный выстрел.

И все-таки отряд спешил не зря. Убийцы были еще в селе. И вот вздрогнул, загудел от подков неприметный Марьин мост. И вырвался у кого-то крик: «Едут! Красные едут!» Возмездие свершилось, бандиты были убиты.

Оставаться в Успенке после случившегося, семья Ивановых не захотела. Тут все напоминало о Шуре и сыне Иване, которого расстреляли еще в 1919-м. Через полгода Лидия Ивановна, мать Шуры, в письме к односельчанам пишет: «К девчонкам у меня одна просьба: может цветов на могиле посадят… Могила, конечно, братская, но моя просьба отдельная, и горе горче других. Не каждая мать свое дитя дважды оплакивает».

Вот такая история… И думаю, цветы на могиле весной зацветут, даже спустя 90 лет. Не пройдем мимо, посадим.

Людмила НЕМТИНОВА, п. Заводоуспенское.

http://znamitruda.ucoz.ru/news/skolko_let_poselku/2011-01-25-544