Тюменского нефтегазового университета.

Пройдет совсем немного времени и общественность Урала и Зауралья будет отмечать 150-летие со дня рождения талантливого уральского и русского писателя Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка (1852—1912 гг.).

Для меня, почитателя таланта певца уральской природы с детских лет, этот юбилей, в отличие от многих, имеет одну примечательную особенность. Мы с Д.Н. Маминым-Сибиряком земляки, родились на Среднем Урале на границе Европы и Азии в бывшей вотчине заводчиков Демидовых: Висимо-Шайтанский, Черноисточинский и Висимо-Уткинский заводы. Вот почему, когда держишь в руках книги писателя с описанием до боли знакомой мне природы этого края— «Уральской Швейцарии», то не только восхищаешься образным языком его произведений, но и испытываешь другие, более глубокие чувства. В памяти всплывают виды пологих гор, скал, лесов, прудов, ручьев и речек, исхоженных Дмитрием Наркисовичем, как и многое в тех же местах, вдоль и поперек: «Милые зеленые горы!... Когда мне делается грустно, я уношусь мыслью в родные зеленые горы, мне начинает казаться, что и небо там выше и ясней, и люди там такие добрые, и сам я делаюсь лучше».

Обычно считается, что Д.Н. Мамин-Сибиряк—певец Урала, и его творчество не выходит за пределы этого края. Каково же было мое удивление, когда еще в середине 60-х годов, приехав в Тюмень, обнаружил, что писатель неоднократно бывал в Зауралье, знал Сибирь, объездил ее многие места, в том числе — окрестности Тюмени, печатался в местной периодической печати.

И не странно ли, что певец Урала избрал свой псевдоним не с уральским, но с сибирским звучанием?

Много лет назад в Екатеринбурге, тогда еще Свердловске, в Литературном музее им. Д.Н. Мамина-Сибиряка мне довелось побеседовать с одним из посетителей — почитателем таланта писателя. Услышав, что я из Тюмени, он удивил меня неожиданным вопросом:

— Как вы думаете, почему Дмитрий Наркисович—уроженец и признанный певец Урала, избрал для себя псевдоним «Сибиряк»?

Мой неподготовленный, в общих словах, ответ-предположение был прерван нетерпеливым восклицанием, характерным для человека, который уже размышлял над поставленным вопросом и почти знает ответ:

— О нет, все гораздо проще! У Мамина-Сибиряка был большой друг художник Денисов- Уральский. Не мог же писатель повторить псевдоним, принятый его земляком.

Не располагая тогда основательными возражениями, пришлось согласиться с этой версией, несмотря на родившиеся там же сомнения, которые проще всего можно было бы свести к неуверенному «тут что-то не то». Человеку, как известно, свойственно желание избавить себя от нахлынувших сомнений. Удалось выяснить, что первая печатная работа Д.Н. Мамина (еще только Мамина!) под псевдонимом Д. Сибиряк появилась в 1882 году, когда писателю исполнилось тридцать лет. С другой стороны, первые работы художника А. К. Денисова, подписанные двойной фамилией, известны не ранее 1900 года. Увы, версия моего знакомого распалась, но интерес к поиску сибирских фактов биографии Д.Н. Мамина-Сибиряка—наименее известных из литературы, долго держал меня в деятельном напряжении.

Наибольший интерес вызвала поездка Д.Н. Мамина-Сибиряка в Заводоуспенку «близ Тюмени» (выражение самого писателя) в августе 1888 года.

В конце прошлого столетия поселение Заводоуспенское входило в состав Тюменского уезда Тобольской губернии. Селение располагалось в 50 верстах от уездного центра. С восемнадцатого века село было знаменито винокуренной, а с 1888 года—бумажной фабриками. Сменявшиеся друг за другом владельцы и управляющие поддерживали тесные деловые отношения с Тюменью — близлежащим речным портом, имели на пристани р. Туры свои складские хозяйства, держали в порядке единственную дорогу. Она связывала Заводоуспенку с Тюменью через деревню Мальцево. Дорога эта сохранилась и поныне, но как и в прошлом столетии всякого, кто едет в Заводоуспенку не в зимнее время, волнует погода и зависящая от нее вероятность проезда: сибирская земля, перемятая колесами, под дождем превращается в месиво... Впрочем, дело не только в земле и дождях. Выгодная близость к уездному, а позднее, в советское время, к областному центру в последующие годы сменилась положением, когда Заводоуспенка оказалась на далекой восточной окраине соседней с Тюменью области. А судьбы окраин и дорог к ним общеизвестны.

Так или иначе, мы и сегодня можем представить себе, как почти сто лет тому назад Д. Н. Мамин-Сибиряк пробирался с извозчиком в заброшенный, окруженный тайгой поселок. К этому времени росла популярность писателя, он был бодр, деятелен, много ездил по уральским заводам. Минуло шесть лет, как Д.Н. Мамин избрал себе сибирский псевдоним и, как бы оправдывая его, торопился узнать людей, природу и историю зауральского края. В1881 году писатель опубликован свою работу «Покорение Сибири», первую по зауральской тематике, и, надо полагать, именно тогда его осенила мысль о псевдониме «Сибиряк».

Вот и сейчас после поездки в минералогическую Мекку Урала—Мурзинку, возле Алапаевска, и в Курьи, близ Богдановича, Обуховку и Камышлов он едет в пределы Тобольской губернии в Заводоуспенку—наиболее удаленное на востоке от Урала поселение, когда-либо посещенное Д.Н. Маминым-Сибиряком. На окраине Мальцево разросся сосновый бор. Он протянулся почти к самой долине реки Пышмы. Позади осталась река, знакомая путнику еще по Екатеринбургу, водяная мельница возле моста, остатки которой можно видеть и сегодня, небольшие, в несколько дворов татарские деревеньки, избушки охотников и лесников. За Пышмой потянулся дремучий сосновый лес, теснимый елью тем больше, чем ближе Заводоуспенка. Возле села сосны вырублены, а вырубки и пустыри заполняются елью — акселератом в хвойной семье. Знакомая для Дмитрия Наркисовича картина: на уральских заводах он видел то же самое. Да и сам Успенский завод больше походил на уральские поселения. Такая же земляная плотина, загородившая слияние трех рек—Айбы, Катырлы и Никитки, заводской пруд рядом с плотиной, сам завод с трубой и дымным шлейфом, Успенской церковью, давшей название поселку. Все как на родном Урале. Вот разве что вода в пруду несколько иная, удивительно чистая и мягкая. Неслучайно именно здесь на использовании необыкновенных вод местных речушек возник первый в Сибири завод по производству отменной бумаги. Завод пущен за несколько месяцев до приезда Д.Н. Мамина-Сибиряка тарским купцом и промышленником А.И. Щербаковым. К нему-то и ехал уральский писатель. Они были знакомы еще по Екатеринбургу: Дмитрий Наркисович давал частные уроки детям Щербакова.

Заводоуспенский завод, поначалу винокуренный, был основан в 70-х годах XVIII столетия на месте коренной деревни Земляная. На заводе все работы велись руками каторжных поселенцев, привезенных со всех концов европейской России. Поначалу предприятие было частным. С 1792 года завод передали казне. С этого времени и до отмены крепостного права продолжалась история винокуренного каторжного завода. Жителями поселка становились москвичи, рязанцы, вологжане и донцы. Немало проживало здесь поляков, турок, черкесов, немцев.

В Заводоуспенке Д.Н. Мамин-Сибиряк провел три дня. Он знакомился с заводом, встречался с бывшими каторжанами, изучал быт поселян. Путешествие по Зауралью дало писателю не только материал для сибирской тематики. Знакомство с деловыми кругами расширило корреспондентские связи с некоторыми сибирскими газетами. Ранее такая возможность уральскому публицисту была предоставлена зауральским «Ирбитским ярмарочным листком», а теперь — «Сибирским Листком». Газета издавалась в Тобольске с 1890 года купцом А.А. Сыромятниковым как «частное торгово-промышленное издание».

Демократические публицистические статьи Д.Н. Мамина-Сибиряка, опубликованные в Екатеринбурге, были замечены в Тобольске, и редакция предложила писателю опубликовать цикл статей «Письма с Урала». Очерк об экономических проблемах шадринского крестьянства появился в первом номере «Сибирского Листка» (декабрь 1890 года). В следующем 1891 году с марта по август газета опубликовала еще четыре статьи уральского корреспондента. Их содержание охватывает историю освоения Урала и Зауралья, роль раскольнического движения в освоении восточных земель России, судьбы башкир, голод 1891 года, упадок золотодобывающей отрасли уральской промышленности, распространение преступности среди промышленных рабочих.

Материалы для оценки преступности были заимствованы писателем из архивов Заводоуспенского завода. Криминальную хронику Зауралья позже он использовал в своем романе «Золото» (1891 г.). «Близость степи создала конокрадство, Сибирский тракт—придорожных разбойников, дальше следовали крепостные разбойники, лесоворы, скупщики краденого золота...», — так перечислял уральский автор в одной из статей правонарушения, столь характерные для сибирской действительности.

По возвращении в Екатеринбург сибирские материалы по истории каторги надолго захватили ум и воображение писателя. Итогом обобщений и размышлений стали несколько статей, опубликованных вскоре в центральной российской печати. Это статья «Первая писчебумажная фабрика в Сибири» («Русские ведомости», 1888 г.), позже перепечатанная в «Русской старине» (1890 г.) под названием «Варнаки». Той же теме посвятил Дмитрий Наркисович работу сходного содержания «Последние клейма».

Описание мрачной картины былой винной каторги Д.Н. Мамин-Сибиряк закончил пророческими словами: «Там, где каторжными руками гналось зеленое вино для царева кабака, теперь труд вольного человека нашел приложение к совершенно другому делу — бумага уже сама по себе являлась величайшим культурным признаком. Кто знает, может быть, на этой фабрике выделывается та бумага, на которой новые последние слова науки, знания и гуманизма рассеют историческую тьму, висящую над Сибирью тяжелой тучей».

В наше время Заводоуспенская бумажная фабрика — современное предприятие, выпускающее редкую, но весьма важную продукцию: тончайшую, всего в восемь микрон, конденсаторную бумагу. Она идет на изготовление электрических конденсаторов в радиоэлектронной и приборостроительной промышленности. Потребляет ценную бумагу и Тюменский завод АТЭ.

Д.Н. Мамин-Сибиряк охотно откликался на события, связанные с Сибирью. Так, он принимал участие и освещал в печати работу Сибирско-Уральской научно-промышленной выставки в Екатеринбурге в 1886 году. Им опубликован ряд статей по истории Сибири. Это «Сказание о старом хане Кучуме», очерки «Покорение Сибири», «300-летний юбилей завоевания Сибири». В подготовке исторических материалов Д.Н. Мамин-Сибиряк широко использовал работу тобольского историка П. Словцова «Историческое обозрение Сибири».

Интересно мнение Д.Н. Мамина-Сибиряка о роли Ермака в присоединении Сибири к России. Он писал: «Истинными завоевателями и колонизаторами всей сибирской окраины были не Строгановы, не Ермак и сменившие его царские воеводы, а московская волокита, воеводы, подьячие, земские старосты, тяжелые подати и разбойные люди... На Урале эти люди спасались от московской лихости». И еще: «Ермак вел туда, куда тянул казачий круг».

Ряд очерков посвящался промышленности Сибири («Сибирские заводы», «Сибирские орлы»). В «Сибирских орлах» он описал проезд сибирского миллионера по одной из станций только что открытой Тюменской железной дороги.

Спустя два года Д.Н. Мамин-Сибиряк снова совершил поездку, на этот раз — в южное Зауралье. Дорожные впечатления от посещения Шадринска, Долматова, Катайска, Каменска и реки Исети в 1890 году легли в основу известных романов «Хлеб» и «Охонины брови».

Д.Н. Мамин-Сибиряк печатал свои материалы и в «Сибирской газете» (Томск, рассказ «Читатель»), сотрудничал с сибиряком-этнографом Н.М. Ядринцевым («Сибирский сборник», 1886, № 1).

Тюменский еженедельник «Ермак» в ноябре 1912 года сочувственно отнесся к кончине Д.Н. Мамина-Сибиряка и поместил на страницах газеты некролог. В нем, в частности говорилось: «...смерть этого писателя большая и преждевременная утрата. Не только задушевностью, глубоким гуманным настроением, но и свежестью и молодостью чувства Дмитрий Наркисович в своих детских рассказах не уступал передовой молодежи—лучшим молодым силам. Но тяжелая доля в юности, голод и холод студенчества привели к сравнительно ранней и болезненной кончине. Это обычная участь наших писателей, исключения редки».

«Окрик памяти» (История Тюменского края глазами инженера)

Книга первая. Тюмень. 2002 г. Издательская фирма «Слово»